Тайна атолла Муаи [Тихоокеанский кратер] - Александр Шалимов

— Все! Я испробовал все знакомые мне штучки, шеф. Придётся бросить эту скважину и начать рядом новую. Считайте эти пятьдесят метров разведкой.

— Подождём до завтра, — предложил я. — Утро вечера мудрёнее.

Утром я стал к станку сам. Я знал один хитрый приём, которому научился у буровиков на Аляске. Он заключался в особом раскачивании инструмента. Способ был рискованный. Можно разорвать буровые штанги. Но иногда помогал.

Я расставил ребят по местам. Объяснил каждому, что делать. Восемь пар глаз впились в меня с напряжённым вниманием, ожидая команд. Не было только Питера. Он считал затею бесполезной и ушёл купаться.

— Включить мотор! — крикнул я.

Мотор заработал.

Я легонько нажал на рычаг подъёмного механизма, и, к моему величайшему изумлению, инструмент пошёл вверх, как нож из куска мыла. Это было непостижимо…

Мы подняли колонну штанг на всю высоту буровой, свинтили их. Мотор снова заработал. Вскоре над устьем скважины появилась коронка…

Мы прокричали троекратное “ура”.

На наши вопли прибежал Питер в мокрых купальных трусах и заморгал выгоревшими ресницами.

— Как вам удалось, шеф? — спросил он, внимательно разглядывая покорёженную алмазную коронку.

— Секрет фирмы.

— Шеф такое слово знает, — сказал Джо. — Пошептал — и конец…

— Инструмент почти не был зажат, — объяснил я. — Пошёл наверх совсем легко.

— Бросьте шутить, — хрипло проворчал Питер.

— Говорю вполне серьёзно.

— Посмотрите, что с инструментом. — Питер указал на уже свинченный керноприемник. — Видите, как расплющило? Такие аварии не ликвидируются сами.

— Тем не менее, я поднял буровую колонну без труда.

— Чудеса какие-то.

— Может быть, куски породы, зажавшие инструмент, сами провалились на глубину в следующую каверну?

— Вы когда-нибудь слышали про такое? — прищурился Питер.

— Нет, но, в конце концов, скважин на коралловых атоллах пробурено не так уж много.

— Все равно чудеса, шеф…

2 февраля. После той загадочной аварии бурим с большой осторожностью. Скважина постепенно углубляется. Наши ящики заполняются желтоватыми столбиками керна. Известняк продолжает оставаться сильно кавернозным. Этот риф — как гигантская губка. Дырок в нём больше, чем породы. Мы прошли уже около четырехсот метров, а керна подняли всего сто пятьдесят. Остальное приходится на каверны…

Кажется, это произошло именно 2 февраля… Потом я не вёл записей несколько недель…

Утром Ку Мар настойчиво допытывался, какой глубины достигла скважина. Когда я сказал, он глянул на меня недоверчиво:

— Чистый правда говоришь?

— Конечно. А собственно, зачем тебе точная глубина?

— Надо…

— Ну а всё-таки, зачем?

Ку Мар заулыбался:

— Один маленький задача решаю. Сколько дней бурить будешь, чтобы сделать дырка через вся Земля.

— Ну и что получается?

— Ничего не получается…

Он, конечно, хитрил. Кто-то из островитян поручил ему узнать глубину скважины. Может быть, даже сам Справедливейший… Непонятно только, зачем для этого понадобился Ку Мар. Каждый вечер помощники уходили ночевать в селение; от них можно было получить все сведения.

Вскоре Ку Мар куда-то исчез. В обед его никто не видел.

Когда спала жара, мы вернулись на буровую. К станку стал Питер. Я присел под тентом, чтобы описать поднятый утром керн.

Вдруг кто-то окликнул меня. Голос был незнакомый. Я поспешно оглянулся. Под тент заглядывал невысокий коренастый человек в белой полотняной рубашке и шортах. На голове у него красовалась маленькая белая панамка. Чёрные очки прикрывали глаза. На вид ему казалось лет пятьдесят, хотя могло быть и больше. Его гладко выбритое лицо, руки и ноги покрывал темно-коричневый тропический загар. Тем не менее, у меня ни на миг не возникло сомнения, что передо мной белый.

— Моё почтение, сэр, — вежливо сказал он по-английски. — Надеюсь, я не очень помешал вам. Меня зовут Карлссон. Дэвид Карлссон.

“Вероятно, советник Справедливейшего”, — мелькнуло у меня в голове.

— Очень приятно, — сказал я, поднимаясь.

Мы обменялись рукопожатием, и я назвал себя.

— О, вас я знаю, — улыбнулся он.

“Ещё бы, — подумал я. — Интересно только, где ты прятался полтора месяца? И главное, зачем?” Он словно понял мои мысли.

— Мне давно говорили о вас и ваших товарищах, — пояснил он. — Но сам я возвратился на остров лишь вчера. Я находился на соседнем атолле.

“Бабке своей рассказывай!” — подумал я. Но ему вежливо сказал:

— Очень приятно познакомиться. Я тоже догадывался о вашем существовании. Вы советник здешней власти?

— И да, и нет, — скромно объявил он, усаживаясь под тентом.

— Выпьете чего-нибудь?

— Благодарю. Я пью только воду. Чистую морскую воду.

— Морскую? — вырвалось у меня.

— Почему вас это удивляет? Каждый при желании может приучить свой организм к морской воде. Все это дело привычки. Морская вода даже полезнее для организма, чем опреснённая. Многие обитатели островного мира пьют морскую воду, когда под рукой нет пресной. А для себя я это сделал правилом.

— Вот как, — произнёс я, чтобы сказать что-нибудь.

Мы помолчали. Как гостеприимный хозяин я попытался снова поддержать разговор:

— Вы уже давно живёте на островах?

— Да.

— Но, вероятно, часто ездите отдыхать на континент — в Европу или в Америку, не так ли?

— Нет.

Он не отличался многословием во всем, что касалось его особы. Я попробовал переменить тему разговора:

— Кажется, погода начинает меняться. Побаиваюсь урагана. Крепления вышки не очень надёжны.

Он окинул буровую испытующим взглядом.

— Выдержит. Это превосходная конструкция. Вероятно, последняя модель?

— Самая новая. Облегчённого типа.

— Да-да, — он кивнул с видом знатока. — Научились, наконец, делать буровые установки. Пятнадцать лет назад о таких не могли и мечтать. А как глубина?

— Рассчитана до полутора километров, но при желании может вытянуть и два. Правда, с глубиной скорость бурения сильно замедляется…

— Разумеется, — он снова кивнул. — Кстати, о погоде не тревожьтесь. В ближайшие недели она не изменится.

— Вы располагаете столь долговременным прогнозом? — удивился я. — Здесь, на островах?

— Да, причём надёжным прогнозом, — он многозначительно поднял палец.

— Мы регулярно слушаем прогнозы по радио, — заметил я. — На этот район они крайне неопределенны и, как правило, кратковременны.

— Вы имеете в виду радиостанцию в Такуоба? — он пренебрежительно махнул рукой. — Что они знают!

— Там ближайшая метеостанция. Другие источники мне не известны.

— Да-да, конечно, — сказал он. — Но в этой части Тихого океана особая климатическая зона. Циклоны обходят нас стороной. Прогнозы Такуобы для Муаи не подходят. Мы составляем свои собственные. Вы убедитесь, что они довольно точны, если пробудете тут ещё некоторое время.

— Вынужден пробыть, — я подчеркнул слово “вынужден”. — Скважина ещё далека до завершения.

— Значит, вы полны решимости вскрыть вулканический цоколь Муаи? — спросил он равнодушным тоном.

“Ого, — подумал я, — Справедливейший точно передал ему содержание нашего разговора”.

— Такова поставленная передо мной задача, — пояснил я, рисуя карандашом на песке разрез атолла.

— Значит, как только вы убедитесь, что цоколь Муаи сложен обычным базальтом, а не алмазоносным кимберлитом, вы прекратите бурение и покинете остров?…

Я взглянул на него с изумлением. Однако он продолжал внимательно рассматривать рисунок на песке,

— Послушайте, мистер Карлссон, — сказал я. — Давайте уточним нашу… гм… игру. Вам что-нибудь известно о строении атолла Муаи?

— Допустим.

— Но глубокого бурения тут не было?

— Глубокого… нет.

— Однако вы знаете, на чём покоится коралловая постройка острова?

— Предположим, что да.

— И могли бы доказать это?

— Могу дать вам несколько метров керна, состоящего из обычного базальта тихоокеанского типа.

— Зачем?

— Как доказательство, что вы вскрыли цоколь Муаи. А на какой глубине, это вы придумаете сами. Ведь вашей фирме важно получить породы цоколя и убедиться, что искать кимберлиты тут бесполезно.

— Послушайте, вы…

— Нет, сначала вы послушайте меня. Прежде всего, не воображайте, что предлагаю вам жульническую сделку. Я хочу лишь ускорить ваш отъезд отсюда.

— Значит…

— Пока ещё ничего не значит. На какой глубине вы предполагаете встретить… вулканические породы?

Я пожал плечами:

— Никто этого точно не знает, включая и главного геолога фирмы. Может быть, от пятисот до тысячи пятисот метров?…

— Очень хорошо, — сказал он, беря у меня из рук карандаш. — Все, вероятно, так и было бы, если бы внизу под рифом Муаи находился правильный вулканический конус. А если этот конус разрушен, например, вулканическим взрывом или волнами ещё до образования рифа?